Сопровождение развода в паре в гештальт-перспективе это работа с перестройкой Self и возрождением способности творческого приспособления каждого супруга в новой жизни — жизни без бывшего партнера.
Говоря о терапевтической работе с расстающимися парами в многообразии взглядов на семью и совместность, я буду (1) иметь в виду семью/пару, основанную на личной привязанности и совместную жизнь (отлично от семья, как бизнес или творческий проект).
И (2) речь пойдет о настоящем расставании, когда намерения одного или обоих действительно серьезны. Не о «пробном расставании» или маневре в рамках конфликта в паре c целью встряхнуть, достичь (соблазнить, запугать) другого. Не исключая, разумеется, возможности восстановления семьи после краха.
По сути, главной терапевтической задачей как в парной, так и в индивидуальной терапии во время развода является поддержка процессов, связанных с сепарацией супругов друг от друга и прекращением близости.
Перспектива, на которую ориентируется терапевт – это возможность найти новые способы жить здесь-и-сейчас-и-каждый-день-и-далее для обоих, а также создать базу для взаимного признания после разрыва – и не увязнуть навсегда в дележке, претензиях — когда-нибудь «войти в новую воду».
Последовательно работа с разводящимися парами делится на несколько больших этапов — с опорой на разработки Пьетро Каваллери, на которую я ориентируюсь в своей практике.
— Признать факт разрыва и восстановить функцию Self;
— Проработать стадии сепарации и горя – отрицание, тоску по утраченному, боль, бессилие, одиночество, гнев, стыд, и прочее;
— Восстановить способность создавать новые отношения;
— Обновить способ быть родителями друг с другом в распавшемся браке (если есть дети).
В Гештальт-терапии мы опираемся на идею целостности. Поэтому для реконструкции событий в поле взаимодействия организм-среда в ситуации развода помимо социума «ближнего круга» — друзей и родственников, стоит учитывать также актуальный социокультурный макроконтекст.
Например, то, что избирательность в выборе партнёра по отношениям, браки по любви, а также идея личного счастья, появились «в эпоху модернити» исторически относительно недавно (с точки зрения социологических взглядов Баумана, Шульман, и др).
И чаще всего в терапевтической ситуации терапевт встречается с парами, которые опираются на элементы разных моделей семейного устройства и соответствующие модели регуляции кризисов семейной жизни.
Патриархальная семья как форма совместности развивалась вместе с аграрным обществом в аграрной экономике. Эго-функция в понимании гештальт-терапии в таком браке принадлежала (принадлежит?) мужчине, согласно воле свыше, установившей соответствующий порядок в мироздании. В моей терапевтической практике на терапию не обращалась ни одна подобная семья, однако элементы патриархальности достаточно узнаваемы. Например, при распределении обязательств по уходу за детьми или пожилыми родителями даже эгалитарные пары зачастую ориентированы на патриархальную модель. Или при распределении ресурсов и взаимных обязательств в процессе развода.
Нуклеарная семья возникла в ситуации промышленной культуры, и это семьи-ячейки, которые ориентированы на работодателя, могут быть мобильны и опираются на задачи дела во внешнем — относительно семьи — мире. Немаловажно отметить, что работающие вне дома женщины в семьях появились именно в таком формате. Нео-нуклеарность в совместности похоже становится довольно востребованным, например, фильмы вроде «Стражей Галактики» простраивают мотив: “Мы не просто команда. Мы семья”. То есть мужчина и женщина объединяются на основании братства по делу.
Глобальная экономика связана с тотальным ростом индивидуализма и разрушением систем отношений. Человек, не включенный в семейные связи, в нестабильном обществе становится более уязвимым и управляемым (со стороны работодателя, например), подверженным политическому и экономическому давлению, и менее критичным.
Он развивает систему лояльности/нелояльности обществу, но не развивает полюс приверженности семье (ближнему кругу), переживает дефицит привязанности.
Терапевтической ситуации всегда предшествует история о том, как пара приняла решении расстаться.
Важно также рассматривать его целостно.
Возможность расстаться с другим человеком является составляющей частью свободного выбора партнера, то есть возможность Эго-функции (выбора по любви, избирательности) для создания семьи или пары, что является довольно новым в истории обстоятельством, при котором определяющей для судьбы отношений оказывается качество встречи и совместной жизни партнеров с разными потребностями, намерениями и идеями.
Какова была мотивация обоих в ситуации встречи и заключения брака – как развивалась совместная жизнь, какой климат и какую совместность удалось создать в совместной жизни помимо имущества, когда, что и для кого «пошло не так», что пара предпринимала для преодоления кризиса…
Насколько были совместимы индивидуальные потребности и планы с потребностями другого в паре, есть/была ли у партнеров мысль договариваться вместе, или есть идея «взаимодополнения» –мой/не мой человек, или идея «подстраивайся под меня», знают ли они о проекте своего партнера относительно их брака.
Мотивация создания и поддержания парных или семейных отношений очень варьирует исторически и культурально: мотив осуществления предназначения свыше (браки свершаются на небесах), мотив долга, реализация потребностей, создание новой совместной реальности.
Форма регуляции семейных отношений связана с мотивацией – например, в патриархально ориентированных семьях Эго-функция практически целиком принадлежит мужчине, или даже его родителям, в некоторых субкультурах постсоветского пространства – скорее женщине, и так далее.
Соответственно культуральные клише ближайшего социума оказывают влияние на восприятие партнерами друг друга, их пары и семьи, а также развода.
Одним важным аспектом сепарации, с которым работает терапевт, является надежда восстановить утраченное в паре достоинство или даже разбитую жизнь (например- в ситуации утраты психического здоровья одним из партнеров, угрозы безопасности, или низкого качества отношений в целом).
Другим аспектом сепарации является восстановление родительской ответственности за благополучие детей после развода. Когда у пары есть дети, этот контекст является очень важным и зачастую определяет большую часть коммуникаций.
В противовес регрессии и пустоте (фантазии, опустошенность, война за детей).
Вероятно, для терапевта, работающего с разводящейся парой, будет важно самому обдумать для себя собственное мировоззрение относительно развода.
А также внимательно замечать контрпереносные реакции, как связанные с личным опытом совместности, так и осознавать «мнения», эмоциональные и физиологические реакции относительно конкретной пары клиентов — например, как получается, что он «сводит» или «разводит» пару- как и связи с какими событиями в поле терапевт (+ко-терапевт) — пара возник здесь-и-сейчас этот контрперенос.
Например, коллеги — схема-терапевты, работающие с парами, в целом считают развод реализацией упрощенного регрессивного поведения.
Ранее И. Альтман и Д. Тейлор предположили, что процесс распада эмоциональных отношений есть процесс развития, идущий в обратном направлении.
Пример другого взгляда. Л.Я.Гозман считает, что, так как по мере развития отношений их детерминация усложняется, то для достаточно устоявшейся пары уже невозможно точно определить, «какие свойства или их соотношение определяют дальнейший прогресс аттракции. Следовательно, и применимость модели обратного развития начинает вызывать сомнение… Кроме того, оказались неверными и многие предсказания этой модели. Так, процесс распада эмоциональных отношений сопровождается не снижением интенсивности коммуникации…, а увеличением, не снижением уровня самораскрытия, а изменением его содержания (уровень же часто возрастает).
На наш взгляд, основной причиной распада эмоциональных отношений следует считать особенности взаимодействия внутри пары, т. е. сам процесс общения. Причем этот процесс распада не должен рассматриваться как патологический, — мы уже говорили, что большая часть эмоциональных отношений заканчивается распадом. Таким образом, процесс распада есть процесс нормальный, хотя и не неизбежный».
Феноменологически в ситуации развода в парной терапии мы работаем с двумя организмами, достаточно плохо связанными со средой, в восприятии которых есть частичные заряженные фигуры, интенциональности разнонаправлены, функция персонелити нарушена (я тот, кого бросили? Или я предатель? Неудачник?), в ид-процессе ситуации много плохо оформленной энергии, паники, а также ярость, стыд, вина, тревога, ревность.
Граница контакта искрит, трещит, гремит, и не организована.
1. терапевтическая задача — это восстановление Селф каждого партнера по отношению к событию расставания c другим, когда каждый из партнеров одновременно и очень уязвим для слов, взглядов и действий другого, и активно и заряженно проецирует, восприятие друг друга нарушено, как в остром семейном конфликте.
За агрессивным и аффективно заряженным поведением обоих скрывается огромная боль и чувство бессилия, как актуально переживаемые, так и старые ранения из прошлого опыта потерь и расставаний.
Расставание –это горе и фиаско каждого. Жизненный процесс прерывается. Заканчивается важный период для обоих.
Терапевт поддерживает осознавание каждого в присутствии другого – cначала просто физиологическую возможность присутствовать при другом — способность дышать, ориентироваться, чувствовать, думать и действовать в процессе утраты и переживания горя на этапе выхода из шока.
Для ситуативной ориентировки терапевта бывает важным выяснить, совместно ли принято решение, или кто-то один решил уйти, достаточно ли было времени у другого на обдумывание и оcознавание себя в новой реальности, оба или кто-то один находятся в шоке, острой панике, аффекте, стыдится или считает себя брошенным. При этом источником незнания одним партнёром намерений другого может быть как обман (оберегание от волнений) со стороны другого, так и собственный отказ слышать прямые сообщения (тогда можно думать о сильном шоке или психопатологии).
В нашем опыте оказываются уместными 3 области фокусировок для выбора интервенцийю:
(1)-событие уже произошло как минимум для одного из пары;
(2)-признание несогласия с этим событием другого — или обоих партнёров, разнонаправленность интенциональностей в контактном движении;
(3)- встреча партнёров здесь-и-сейчас возможна только с учетом этого события.
2. Пьетро Каваллери, аппелируя к Кюблер-Росс (исследования депрессивного африканского племени), считает, что профилактикой депрессии на следующем этапе является ясное разделение того, что утрачено, и того, что остается с каждым по отдельности — навсегда, как личный опыт.
«Что-то подлежит оплакиванию и прощанию в этих отношениях, а что-то уже стало частью меня, уже принадлежит мне».
Лояльность в отношении реальности реакций клиентов, утративших близость и надежду на ее восстановление, внимание к этим реакциям, поддержка процесса осознавания, признание настоящего бессилия, является составляющей этого этапа, зачастую возможной для работы только в индивидуальном формате.
Личные эмоциональные потери, регресс, мстительность, аффекты и чувство вины должны быть легитимизированы вместе с желаниями и интенциями, которые возникают в новой контактной ситуации.
Маргерита Спаньолло-Лобб считает, что все, что не названо в контакте, превращается в ажитацию, тревогу и аффект.
Признать, легализовать, затем прожить и переработать эти труднозавершимые процессы –для того, чтобы интегрировать опыт и начать новую жизнь после развода, «стать новым человеком».
Как правило, этот этап связан с ретроспекцией в терапии — восстановлением предыдущих разрыву событий, сопоставлением восприятия истории совместности обоими партнёрами, в том числе, и моментов ценностей и потерь для обоих.
Например, важно поддерживать как сочувствие другому, если оно есть, даже, если сам человек считает это чувство проявлением слабости, равно как и сочувствие себе.
Основная цель этапа — восстановить ценность и достоинство себя самого через этап признание того ценного в другом и совместной жизни, с чем человек расстаётся, признать, ассимилировать, отделить от того, с чем можно расстаться, простить себя – для того, чтобы действительно проститься с другим в качестве мужа–и-жены.
Таким образом, второй шаг – это движение от борьбы за признание, бессилия и борьбы за власть к признанию себя и признанию другого.
3. Только с восстановлением Эго-функции возможна новая встреча — новое знакомство с бывшим партнером, и новое вхождение в социум — с новым опытом.
Часто этот этап активно затрагивает индивидуальные незавершенные процессы этапа сепарации с родителями – расстаться «с тем, кто и что не позволяет быть собой».
То есть в терапии это завершение ситуаций из пубертата и юношеского возраста эмоционального и физического расставания с родительской семьей, домом, а иногда и работа с более ранними детскими травмами, например, «забыли в детском саду», или ситуациями развода или ссор родителей.
«Супружеская пара прекращает существование, а родительская пара должна обновиться» (Пьетро Каваллери).
Сложность разделения процесса супружества и родительства связана с тем, что после развода меняется ткань жизни – за пределами повседневности меняется способ общения экс-супругов- самого общения становится меньше, перестаёт течь «совместное время жизни», прекращаются сексуальные отношения (чаще всего).
Возвращение Эго-функции экс-мужа и экс-жены, то есть способности творчества в своей жизни, ответственность и осознанность по отношению к своей жизни, создает также возможности для создания новых отношений.
В психотерапии пары это этап, на котором встреча в новом качестве родителей. Совместным творчеством родителей является организация безопасности, эмоционального благополучия, развития и счастья детей, которые зачастую в течение всего процесса развода находились вне осознавания как люди — (например, становясь аргументом в конфликте).