В этой статье я хочу обратиться к размышлению об одном из теоретических концептов гештальт-терапии – конфлюэнции или слиянию (русскоязычный аналог термина). Как феномен контактного процесса конфлюэнция входит в разные перечни механизмов прерывания контактного процесса, предложенных разными теоретиками гештальт-терапии (Перлз, Хеферлайн, Гудман, далее по тексту — ПХГ; Польстер, Польстер; Сименс, и другие). Современные теоретики гештальт-терапии предпочитают говорить об этих феноменах контактного процесса не как о «прерываниях контакте», а как о «способах установления контакта», тем самым делая акцент не столько на нарушении контактного процесса, сколько на его специфике протекания.
Конфлюэнция из самых неясных, неопределенных феноменов контактной границы, по всей видимости, в силу природы самого феномена. Фредерик Перлз и Пол Гудман (ПХГ), определили ее как «состояние не-контакта». Увидеть то, чего нет, весьма сложно. Или все же можно увидеть? Какую феноменологию мы можем наблюдать при конфлюэнтном типе взаимодействия человека со средой? Как диагностировать этот феномен в ситуации взаимодействия в психотерапии или в обычной жизни? И, если мы распознали процесс человека как конфлюэнтный, что мы можем делать как психотерапевты во время нашей совместной работы? Ниже я даю свои размышления (со ссылками на авторитетных коллег) относительно специфики конфлюэнтного способа организации контакта человеком в процессе взаимодействия с миром и людьми, о «позитивных» и «негативных» последствиях конфлюэнтного процесса, о воздействии этого типа процесса на другого человека, а также о возможных терапевтических задачах и инструментах.
Конфлюэнция как состояние не-контакта
Сначала давайте разберемся с определениями. Перлз и Гудман определяют конфлюэнцию как «состояние не-контакта (отсутствие границы самости) при продолжении других важных взаимодействий (курсив мой) – например, психологического функционирования, восприятия средовой стимуляции и так далее» (ПХГ, с. 352).
Состояние не-контакта при продолжении других важных взаимодействий! Т.е. человек продолжает функционировать, взаимодействовать со средой, с другими людьми, при этом оставаясь в состоянии не-контакта. Это «состояние не-контакта» — такое состояние организма, когда Self (самость – при первом переводе книги ПХГ на русский язык) не активна. Self, как организующая сила не включается. Человек продолжает действовать, иногда весьма активно. Он может говорить, ходить, есть, совершать какую-то привычную деятельность, он может сильно сердиться, кричать и т.д. Но в процессе всего этого его Self не активен, не функционирует в определённой области поля.
Каким же образом это происходит? Перлз и Гудман пишут, что конфлюэнция – это то, что есть до нового первичного возбуждения. Она возникает на фазе пре-контакта. «На этом этапе тело является фоном, а телесные влечения и средовые стимулы – фигурой; это «данности», ид опыта» (ПХГ, с. 348). Таким образом, внешний стимул или внутреннее влечение в ситуации взаимодействия организма и среды порождают новое побуждение, интенцию человека. Но эта интенция остается не распознанной, Self по каким-то причинам не активизируется или активизируется недостаточно для осознавания нового возбуждения. Возникает состояние «не-контакта».
Приведу небольшой пример из жизни. Некоторое время назад я постфактум, т.е. после нескольких уже свершившихся повторяющихся событий, заметила, что происходит один и тот же феномен. Управляя машиной, я проезжаю регулируемый перекресток, и только после того, как проехала вспоминаю: «А какой же был свет светофора – красный или зеленый?» Интуитивно я понимаю, что скорее всего зеленый, но в памяти нет никакой точной информации. Обнаружение этого факта меня, надо сказать, сильно взволновало: мало ли что могло произойти?!
Не будет большим преувеличением сказать, что хороший контакт со средой – важное дело, когда ты управляешь транспортным средством. При этом я обнаруживаю себя в этих событиях в состоянии не-контакта. Я очень доверилась своим автоматизированным навыкам управления машиной. И это понятно – мой стаж вождения более 20 лет! Мой мозг в целом в состоянии управлять машиной, не подключая активно процесс осознавания (активное Self). В это время он может быть свободнее для других важных (!!!) дел: регулировать газ и тормоз, крутить руль, рефлексировать только что проведенные встречи с клиентом, вести разговор с мужем внутри себя или по телефону и еще много чего хорошего! Это отчасти моя ирония. Доверяясь полностью автоматизированным навыкам, я становлюсь подобна богу: я все могу! Но я не понаслышке знаю, как опасно терять активное внимание за рулем. Среда существует! Другие тоже действуют – не только я.
Итак, резюме этих первых размышлений следующее. Конфлюэнция – это не отсутствие активности. Конфлюэнция – это состояние не-контакта при сохранении активности. Т.е. человек не осознает своего влечения или своей реакции на стимул. Именно этот процесс не может набрать возбуждения достаточно для того, чтобы стать осознанным, замеченным.
Неразделенность границы между собой и миром при конфлюэнции
В рамках того процесса, который в настоящий момент конфлюэнтен, человек воспринимает себя и среду через неразделенное «мы». Это состояние неразделенности. Не существует «я» и «ты». Я бы сказала, что не существует и полноценного «мы» как встречи двоих. Хочу подчеркнуть, что человек ВОСПРИНИМАЕТ себя и мир неразделенными. Конфлюэнция – это особенность его восприятия в настоящий момент.
Харм Сименс писал: «При конфлюэнции граница между самостью и внешним миром отсутствует или расплывчата. Некто не осознает разницу между внутренним и внешним миром, между собой и другим. Он чувствует себя единым с окружением. Личность и окружение воспринимаются как единое целое. Различие между «я» и «ты» понимаются с трудом, и тогда этот некто говорит «мы»». (Сименс Х. Практическое руководство для Гештальттерапевтов. СПб., 2008, с. 46).
Хочу здесь обратить особое внимание на то, что число психических процессов субъекта, «захваченных» конфлюэнцией может быть очень разным. Это скорее континуум от единичного процесса до полной захваченности. Каждый из нас имеет конфлюэнтные процессы (см. ниже про здоровую и патологическую конфлюэнцию). Иногда неразделенность границ эпизодична: именно в этом конкретном процессе взаимодействия человек не разделил себя и мир.
Так, например, человек только что пережил приятное событие. Он находится в состоянии радости. И в этом состоянии весь мир ему представляется прекрасным. Это не только его радость. Весь мир радуется. Он весело вступает в разговор со случайным попутчиком в транспорте… и оказывается без кошелька! Иногда можно услышать формулу: «Не радуйся – будешь плакать!». Мне раньше эта идея казалась придумкой, но сейчас я полагаю, что иногда это не просто интроект, а вполне реальный опыт потерь после утраты границ.
У некоторых людей психика устроена таким образом, что большое число процессов конфлюэнтны. Можно сделать предположение, что чем больше процессов функционирования останавливаются таким образом, тем более не дифференцировано, упрощенно восприятие человеком себя и мира, и тем более стандартизировано, типизировано его поведение. В выраженных случаях мы можем говорить о конфлюэнтном стиле взаимодействия со средой. Маргэрита Спаниоло Лобб использует для обозначения такого функционирования термин «конфлюэнтный домен» (Спаниоло Лобб М., Now for next. М. 2017).
Например, ситуация измены партнера для многих, если не для каждого человека будет болезненным событием. Но человек, которому в большей степени свойственен конфлюэнтный стиль, будет переживать эту ситуацию как ужас, как ситуацию огромной угрозы для себя, как предательство, которому нет прощения. Вопрос «А что в нашей совместной жизни могло привести к этому?» не будет появляться на границе контакта с партнером. Такой человек переживает себя очень глубоко раненным и надолго дестабилизированным, иногда в буквальном смысле на всю оставшуюся жизнь. Их многие годы не покидают чувства обиды, ярости, желания мстить. Даже расставшись с партнером, они продолжают нести эту ситуацию внутри себя. В восприятии этого человека он и его партнер – это одно целое. И, если «вторая половина» ведет себя не предсказуемо, больше невозможно доверять ни себе, ни миру.
Здоровая и нездоровая конфлюэнция
Здоровая конфлюэнция
Феномен конфлюэнции, неясности границ между организмом и средой может быть вполне здоровым механизмом. Здоровую конфлюэнцию мы можем наблюдать в разных случаях. Ниже я перечислю некоторые возможные варианты здоровой конфлюэнции:
- Растущий организм. Ребенок еще не обладает развитой психической структурой, чтобы уметь проводить различия. Он обучается этому. Мы можем наблюдать массу интереснейших событий, демонстрирующих нам здоровую конфлюэнцию ребенка. Так, малыш может сердиться на маму за то, что у него не получилось нарисовать рисунок.
- Мать младенца. Мать маленького ребенка вполне может сказать сакраментальную фразу: «Мы покакали». И она не сошла с ума. Она знает, что сейчас покакал ее малыш, а не она. Но она настолько вовлечена в со-переживание его переживаний, что граница контакта между ними становится очень прозрачной. Вполне вероятно, что это биологический механизм дает ей возможность быть чуткой и в буквальном смысле проницательной с человеком, который еще ничего не может сам. Мамы, которые не могут переживать этого состояния, становятся чрезмерно тревожными и напряженными при взаимодействии со своими малышами: «Я не понимаю, что он хочет!»
- Дефицитарный организм, например, у человека со сниженным интеллектом или с серьезными соматическими заболеваниями, нарушающими работу психики. Ресурсы их психики во многом сосредоточены на внутренних процессах организма. Сил на осознавание своих побуждений к миру и проведения различий между собой и миром остается мало. Способность к различению в этот момент сильно снижается, и поэтому многие области восприятия могут оставаться конфлюэнтными. Тоже самое может быть при большой усталости.
- Имплицитный опыт взрослого человека, который не активизирован, не задействован в этой ситуации. «Громадные области относительно постоянной конфлюэнции необходимы как глубинный неосознаваемый фон осознаваемых фонов опыта… Мы находимся в конфлюэнции со всем, от чего мы фундаментально и непоправимо зависим, когда мы не имеем необходимости или возможности что-то изменить» (ПХГ, с. 352). Мы конфлюэнтны с воздухом, пока его достаточно. Мы конфлюэнты с землей, пока она стабильна и т.п. Большая часть нашего конфлюэнтного опыта является имплицитной опорой нашего функционирования. Как отмечают Перлз и Гудман: «Если субъекта насильно подталкивают к осознаванию этих основ конечной безопасности, то «дно вышибает», и человеком овладевает метафизическая тревога» (ПХГ, с. 353).
- Привычки и обучение. Один из ярких примеров такой привычки – двигательный автоматизм. В собственном доме мы привыкаем к расположению мебели, к тому, где и какие предметы находятся. Двигательная привычка большая экономия сил. Мы можем не сильно задумываться и вполне хорошо действовать в привычной обстановке. Но можете себе представить, какой ужас наступает, если мы оказываемся на чужой кухне!
- Увлеченный человек. «Конфлюэнтен человек, который отдался какой-то деятельности. Это осознанное состояние полной вовлеченности» (Сименс Х., с.47).
- Состояние выхода из активного процесса. «Уменьшение самости – ассимиляция – это переход к здоровой конфлюэнции…» (ПХГ, с.352). Человек, завершив активное контактное взаимодействие, завершает процесс, берет паузу, выдыхает… его Self снижает активность, граница становится не такой отчетливой.
Отдельно вне этого перечня хочется упомянуть особый феномен – феномен взаимоотношений типа «Мы». Это еще один вариант здоровой конфлюэнции. Так, Харм Сименс пишет: «В более позднем возрасте здоров человек, который позволят себе потеряться в другом. Во взаимоотношениях типа «мы». Но в определенный момент он должен снова отойти в сторону. Во время процесса отхода снова возникает взаимоотношение типа «Я – Ты» (Сименс Х., с.47).
В настоящее время некоторые коллеги говорят (и я с ними согласна) об особом состоянии «Мы», где два человека встречаются, не теряя переживание «Я – Ты» (Елена Петрова, Артур Домбровский, частные беседы). Этот момент обозначается как момент встречи. Это переживание «Мы» как встречи отлично от конфлюэнции. В противоположность последнему в нем очень ясно, отчетливо переживаются границы Self.
Нездоровая (патологическая, невротическая) конфлюэнция
Теперь давайте перейдем к разговору о конфлюэнции как прерывании контакта. Некоторые авторы называют ее нездоровой, другие невротической или патологической. В чем же отличие невротической конфлюэнции от конфлюэнции здоровой?
Одним из наиболее важных признаков невротической конфлюэнции является то, что она «выбрана» человеком как способ функционирования с миром в настоящий момент. Строго говоря, организм имеет возможности для осознавания своего возбуждения в ситуации в настоящий момент, но по каким-то причинам он «удерживает» свое возбуждение конфлюэнтным, спрятанным от самого себя.
Гудман и Перлз описывают это так: «При невротической конфлюэнции самость недоступна из-за вытеснения… При неврозе установка на полное нераспознавание новых задач в настоящем является цеплянием за неосознавание… Это попытка уцепиться за достигнутое поведение, как приводящее к удовлетворению, которое будет невозможным в случае нового возбуждения» (ПХГ, с…). В этом есть удивительный парадокс: «цепляние за неосознавание» — активный, волевой процесс. Именно в это цепляние человек направляет много своих сил. Иногда эта сила удивляет – с какой настойчивостью и упрямством человек остается в поле конфлюэнции. И не может же быть, чтобы эти силы тратились впустую?! Я убеждена, что невротическая конфлюэнция, как, впрочем, и другие явления границы контакта, — содержащий важный смысл полевой феномен. Но об этом я напишу немного ниже.
Ирвин Польстер и Мириам Польстер также подчеркивают намеренный характер невротической конфлюэнции: «Слияние, или конфлюэнция – это фантом. Он преследует тех, кто хочет сгладить различие, стараясь умерить неприятные переживания нового или чужого» (Польстер, Польстер, с…). В этом определении для меня принципиально то, что здесь есть субъект, которые совершает намеренной действие: он «хочет сгладить различия».
Харм Сименс описывает конфлюэнцию таким образом: «Человек, находящийся в состоянии нездоровой формы конфлюэнции, не может распознать, что является им самим, а что другими людьми, что имеет отношение к нему, а что – к другим. Он словно слился со своим окружением, он полностью потерял чувство своих границ» (Сименс). Ребенок еще не простроил основательно чувство своих границ. Взрослый невротик потерял это чувство. По словам Сименса: «Здоровая конфлюэнция – это оценка тождественности. Нездоровая конфлюэнция – это отождествление индивидуальности и окружения. Здесь человек неосознанно считает поле недифференцированным» (Там же). Другими словами, в первом случае человек осознанно оценивает и признает, в чем он похож и в чем различен с другим человеком, а во втором – он эти различия игнорирует, стирает.
Любая конфронтация в ситуации переживается конфлюэнтным человеком как опасность, как угроза его гармонии. Платой за решение сгладить различия, не различать, что мое, что не мое становится «потеря себя». Человек мало осознает, кто он, какой он, чего он хочет, а чего нет. Часто он переживает и описывает себя как неуверенного человека. «Он растерян и доходит до такой путаницы из своих потребностей, эмоций и действий, что он более не знает, что же он хочет, и не понимает, как он себе мешает что-то сделать (ПХГ).
Феноменология и механизмы работы здоровой конфлюэнции в жизни и в психотерапии
Как же распознать конфлюэнцию? Что мы можем наблюдать у себя или у другого, чтобы понять, что есть нераспознанное возбуждение на границе контакта?
Вообще, строго говоря, любую конфлюэнцию можно обнаружить только в ситуации, когда в ситуации обнаруживаются различия, когда появляется что-то или кто-то, что конфронтирует с тем, что человек берет как аксиому, как что-то неизменное. Выход из конфлюэнтного состояния человек всегда переживает как фрустрацию. Фрустрация – это телесный и чувственный процесс, который мы можем наблюдать через внутреннюю и внешнюю феноменологию.
Простой пример. Вам надо купить продукты. Рядом с вашим домом есть хороший магазинчик. Вы собираетесь, выходите из дома, привычно направляетесь в магазин по той дороге, по которой ходили много-много раз, подходите к нему… А его нет! Вывеска: «Магазин переехал»!. Вы испытаете фрустрацию, шок, растерянность. Что это?! Как это?! Ваше сознание некоторое время будет пытаться «вернуть» магазин на место: «Не может быть!»
Именно так часто мы переживаем выход из слияния, обнаруживаем границы нового. Даже, если мы встречаемся с чем-то приятным, но очень новым, мы переживем легкую или сильную фрустрцию, шок и удивление. Думаю, что удивление всегда содержит некоторый компонент фрустрированности. Можно сказать, что это здоровый выход из здоровой конфлюэнции.
Я могу много раз читать одну и ту же книгу, но не видеть, не различать чего-то. Мои глаза читают буквы, складывают их в слова, но какой-то смысл написанного не становится для меня фигурой, хотя какой-то другой смысл выделяется для меня отчетливо. И вот в какой-то очередной раз я читаю то же место, и вдруг слова складываются в предложение, которое дает мне новую, поражающую меня мысль. Мое сердце бьется! Возбуждение подскакивает. Я удивлена и самой мыслью и тем, как это я раньше этого не замечала?!
Этими примерами мне важно сейчас передать может быть и очевидную, но все же очень важную для меня идею, которую создатели гештальт-терапии, также описали в своей книге (ПХГ). Огромные пласты опыта конфлюэнтны. Встреча с новым не закончится никогда, пока мы живы. Мы всегда будем переживать здоровую конфлюэнцию, как равно и всегда будем переживать здоровый выход из конфлюэнции и встречу с чем-то новым. Это часто непростой наполненный различными переживаниями процесс. Но прежде всего на границе контакта появляются такие переживания как фрустрация, удивление, растерянность. Важно, что при разрушении конфлюэнтного опыта часто, а может и всегда, человек переживает сильное возбуждение. Организм мобилизуется для встречи с новым. Это возбуждение мы можем наблюдать различными вегетативными ощущениями и моторными феноменами внутри (жар, холод, телесное напряжение, учащенное дыхание или замирание дыхния и т.д.). также мы можем видеть некоторые феномены снаружи: побледнение или покраснение кожи, изменение дыхания, замирание, аффективная реакция и др.
Для того, чтобы успешно прожить этот момент, человеку необходим достаточный объем самоподдержки и/или поддержки со стороны других. Самоподдержка как замедление, возможность опереться на свое тело, свое дыхание. Самоподдержка как возможность опереться на свой опыт, в котором есть я, который мог успешно пережить новое, есть телесные, чувственные и когнитивные знания о том, что новое может приносить хорошее. Тогда, осознавание и переживание нового в этот момент может быть поддержано интересом, а не только и не столько страхом и ужасом.
Феноменология и механизмы работы невротической конфлюэнции в жизни и в психотерапии
Прежде всего, я хочу еще раз подчеркнуть: при невротической конфлюэнции возбуждение существует, но оно «спрятано». Это только кажется, что возбуждения нет. Побуждение, движение организма к нужному ему во вне, движение к контакту началось. Но оно было немедленно остановлено организмом, чтобы не дать ему достигнуть такой силы, чтобы быть осознанным. Или возбуждение было быстро сброшено, чтобы ни в коем случае не успеть осознать, что же на самом деле происходит с организмом, в чем же действительно я сейчас нуждаюсь.
Чтобы немного представить себе путь формирования невротической конфлюэнции, давайте представим себе такой пример.
Младенец живет некоторое время в благоприятной для него обстановке. Мама, папа. Любящие, постоянно присутствующие люди. В какой-то момент в гости заходит чужой человек. Ребенок на руках у матери. Незнакомец улыбается приветливо, придвигается к ребенку. И что мы видим? Ребенок замирает, взгляд его полон настороженности, потом от резко отворачивается и льнет к матери, возможно, начинает плакать. Чужой человек фрустрировал и напугал ребенка только фактом своего появления. Эта новизна чрезмерна для ребенка, и он стремится ее избежать.
В силу обстоятельств малышу пришлось выйти из своей гармонии, из зоны своей первичной конфлюэнции, встретиться с новизной и отвергнуть ее сейчас. Здоровый контактный процесс. Мы наблюдаем реакцию на новизну: шок, удивление, испуг, может быть даже ужас, плач. Это первичные реакции, которые мы обнаруживаем у человека, который выходит из своего конфлюэнтного процесса. Часто они носят характер аффективного процесса, захватывающего человека целиком.
Внесем в ситуацию коррективы. Родители смутились такой реакции ребенка, им стало неловко. Они стали его уговаривать: дядя хороший! Ребенок фрустрирован еще больше: его близкие люди не собираются в этой ситуации его поддерживать! Они побуждают его к тому, к чему он сейчас совсем не готов. Да и еще дядя попался не сообразительный – продолжает настаивать на нежности. Ребенок реагирует обидой, яростью, аффективной истерикой, плачем.
И снова мы имеем дело со здоровыми реакциями на ситуацию. В условиях минимальной поддержки ребенок дает аффективное послание взрослым о непереносимости происходящего. Часто выход за пределы конфлюэтного опыта переживается как непереносимое или мало переносимое чувство. В ситуации взаимодействия ребенок был оставлен взрослыми, которые не поддержали его в его встрече с новизной. Если его плач встряхнул родителей, и они о нем позаботились, то ребенок получает опыт, что он может их позвать, его сильные реакции достигают их. И он переживет сильный, но вполне здоровый, переносимый выход из конфлюэнтного опыта. Дальше он может в большей степени опираться на этот опыт поддержки и развивать самоподдержку, давать больше возможности своему интересу и инициативе исследовать мир: кто этот дядя, какой он?
Но может произойти и иначе.
Родители стали ругать, стыдить ребенка, что он такой не вежливый, возможно наказали: отвели в соседнюю комнату и оставили там. Здесь есть варианты развития события. Ребенок обиделся, но затих. Дальше, скорее всего он спрячет свою обиду и свое желание. А может он даст сильный аффект, который напугает всех, и они вернуться к нему.
Ребенок оказался оставленным родителями без поддержки его права отвержения не подходящего. Он пережил первый или очередной опыт покинутости, предательства. Он «научился» тому, что есть опыт, который не следует осознавать, иначе будет очень больно.
Теперь любая встреча с новизной, с тем что другой отличается от меня, с тем, что я нуждаюсь в чем-то от другого будет сопровождаться такими переживаниями на границе контакта как обида, переживание предательства, аффективная реакция, гнев на различия, стыд. Партнер же по взаимодействию часто будет чувствовать вину, переживать себя виноватым без вины.
Супруги Польстеры обращают наше внимание на интересный факт – регрессию при конфлюэнции. Они обращают внимание, что при встрече с новой ситуацией человек с сильной склонностью к конфлюэнции переживает мышечный паралич. Его тело блокирует любое возбуждение. Как следствие он теряет способность ощущать себя. «Таким образом, он приходит к ощущению фрустрации и страха. В условиях мышечного паралича и отсутствия чувствительности удовлетворение возможно только в условиях неожиданной спонтанной выходки, в целом независимой от контроля эго (истерия)» (Польстер, Постер).
Дальше мы видим человека, который никак не осознавая себя в ситуации проецирует свои реакции на внешний мир, совершает «acting out» или отыгрывание. При этом смысл того, в чем я нуждаюсь заменяется чем-то случайным, внешним, более возможным сейчас. «Регрессивное поведение не является невротическим само по себе; оно просто предшествует конфлюэнции или является ее внешним выражением. Но рассеянное в нем удовлетворение не суммируется и не накапливается. И еще, конечно, тревожным является то, что во «внешнем» поведении постоянно возникают одни и те же трудности, когда ситуация требует контакта, а субъект, как всегда, начинает цепляться» (Польстер, Польстер). Приведу пример ситуации, связанной с регрессией у взрослого.
Ребенок с лишним весом. Мать видит переодевающегося ребенка, смотрит на его полноватый животик и говорит: «Что это такое?!». В ее голосе возмущение, ужас, непринятие. Что происходит с матерью? Она видит ребенка, а вернее не ребенка, не его как человека, а один элемент в его организме. Этот элемент (полный животик) вступает в противоречие с представлением матери, а скорее с ее имплицитным эстетическим чувствованием хорошего ребенка. Она испытывает ряд сложнейших реакций на встречу с тем, кто является не таким ребенком, который у меня внутри. Она захвачена психофизиологической реакцией фрустрации, ужаса перед новизной, которая не соответствует ее текущей эстетике. Она не различает «я и ты». Она видит только живот, который не такой каким должен быть. Есть ее отношения с животом, но нет ребенка. И мать дает аффективную импульсивную реакцию: «Что это?!»
Вероятно, в опыте этой женщины, крайне ограниченной оказалась такая поддержка, при которой она могла бы шаг за шагом переживать возможность быть увиденной и поддержанной в своей встрече с новизной, научиться давать себе самоподдержку в эти моменты, поддерживать свою устойчивость и возможность направлять внимание на себя: что это со мной сейчас, что я ощущаю, что чувствуют, в чем нуждаюсь, и замечать другого: что сейчас чувствует и переживает он, в чем нуждается. Она сохранила «инфантильный», конфлюэнтный паттерн встречи с новизной. Ее собственные побуждения в этот момент остаются для нее скрытыми, конфлюэнтными.
Что переживает в это время ребенок? Рискну предположить, что ужас отвержения! Это не звучит словами, но вся эстетика реакции матери говорит: ты такой мне не нужен, противен, ты вызываешь у меня отвращение. Непростой опыт! Правда?!
Набросаю некоторые способы поведения клиента с конфлюэнтным стилем / феномены на границе контакта
- Клиент рассказывает о ситуации, не делая запроса. Он имплицитно ждет, как будто терапевт сам поймет, что делать.
- У терапевта может возникать ощущение, что от него что-то ждут, но что еще не ясно, от него что-то хотят, но не понятно, чего именно. Он может даже чувствовать вину, не понятно за что – он должен уже что-то дать клиенту, но что, не понимает.
- Терапевт может чувствовать раздражение на то, что клиент «цепляется», как будто он маленький и пропадет.
- Терапевт может пугаться силы проявления клиента, силы его аффекта: ты должен меня поддержать. Так, одна клиентка говорила: Не смей так говорить!
Кофлюэнтные отношения
Социальные системы, которые построены на конфлюэнции, — это системы в которых минимизируются, сглаживаются различия. Конфлюэнция – это «паллиатив, с помощью которого человек устанавливает формальный договор «не опрокидывать лодку»» (Польстрер).
В психотерапевтической системе, также, как и в любой другой социальной системе может быть этот формальный договор между психотерапевтом и клиентом «не опрокидывать лодку». Этот договор может быть, как творческим приспособлением, так и невротическим паттерном. Если психотерапевт замечает стремление клиента к конфлюэнции, к стиранию границ и распознает это стремление как запрос на поддержку, этот временный договор – творческое приспособление. Если это устоявшийся паттерн отношений и стремление обоих не встретиться с новизной и различиями, хотя ресурсов в этой социальной системе для такой встречи уже достаточно, — это невротический сценарий, прежде всего поддержанный терапевтом.
«Слияние – это своего рода игра, в которой «скованные одной цепью» партнеры заключили «соглашение» не спорить. Это негласный договор со скрытыми правилами, известными лишь одному партнеру… Сам факт «договора слияния» может быть обнаружен уже постфактум, если один из его участников нарушает «условия контракта», а вторая половина недоумевает: «Я не знаю почему муж бросил меня. Мы за всю жизнь ни разу не поссорились» (Польстер).
Существует два признака нарушенных конфлюэнтных отношений:
- Неожиданное чувство вины у одного из партнеров. Один из партнеров что-то сделал, а реакция другого дает ему знать, что это что-то для последнего ужасное: Как ты мог! Какой ужас! Первый чувствует себя без вины виноватым. Вроде не собирался никого обижать, никому не собирался делать плохо! Но мои действия к этому привели. Быть без вины виноватым – часто быть рядом с человеком с сильным конфлюэнтным стилем взаимодействия.
- Негодование. На конфлюэтную аффективную реакцию одного партнера другой часто реагирует негодованием. Последний чувствует принуждение и противится ему. Так подростки, обладающие достаточно высокой устойчивостью, реагируют протестом и негодованием на попытку мамы завязать шарфик на шее у ребенка.
Что делать в психотерапии, когда встречаешься с выраженным конфлюэнтным поведением клиента.
Это вопрос достаточно сложный, а точнее сложносочиненный. Есть много разных ситуаций в терапевтических отношениях, которые необходимо различать, для того чтобы сделать питательными для своего клиента. Более подробно я рассмотрю этот вопрос в другой статье. Здесь сделаю краткие комментарии.
Противоядием против слияния является хороший контакт, дифференциация и проговаривание. Психотерапевт помогает клиенту понять, что клиент существует. Он (клиент) что-то ощущает, что-то чувствует, у него есть какие-то потребности в этих конкретных ситуациях. Эти потребности, ощущения, чувства принадлежат ему самому Психотерапевт создает такой опыт отношений в ситуации терапии, который дает клиенту возможность пережить то, что его потребности, чувства, ощущения не противоречат миру, они не обязательно связаны с опасностью разобщения со значимыми для него людьми. Он спрашивает клиента:
Что вы сейчас чувствуете?
Чего бы вы сейчас хотели?
Психотерапевт дает достаточно времени клиенту (иногда это много встреч), чтобы тот научился осознавать себя и интегрировал опыт принятия, увиденности на границе контакта.
И только после этого психотерапевт постепенно перенаправляет внимание клиента на других людей, на себя как другого, обращает внимание клиента на существующие различия и поддерживает его в их проживании.