Близкие люди — это те, с кем вы видитесь с детства. Это Бабушки и Дедушки. Это Мамы и Папы, дяди и тети… Это дочки и внучки, сыновья и внуки, племянники и племянницы… Они не имеют персонального имени.
Это банальное замечание даёт нам повод для некоторых логических рассуждений и тем более — для некоторых удивительных наблюдений за тем, как ведут себя люди в обществе своих родственников.
Первый взгляд — исторический. Я смотрю на фото семьи крестьянина Нижегородской губернии. Он и его жена. И 17 детей. И некоторые из них — с малышами и младенцами. Все — босиком. Кроме отца и матери. Отец — в сапогах. Это и про статус, и про достаток. Они старательно позируют перед фотографом.
Что я могу думать об отношениях этих людей между собой?
Судя по скудным письменным историям, иногда дед мог ласкать внучка (видимо, от старшего сына). Знаю, что женщины чаще всего уходили из отчего дома в дом мужа. Редко, но бывало, что мужчина приходил в дом жены. На юге России его звали бы ПРИЙМАК (фамилии Примаков и Приймаков — этого происхождения).
Что обязанности детей по отношению к родителям были определены обычаем.
Мы знаем, что свадебные обряды были удивительно похожи на обряды похорон по своей структуре. Особенно это замечали антропологи по ритуалам действий в отношении родителей жениха и невесты. Родители и дети расставались и становились разными семьями.
Что детей в 7 лет могли отдать в чужую семью нянькой (рассказ Чехова «Спать хочется»).
Совсем мало указаний на ревность матери и дочери, на Эдипов комплекс со стороны сына и прочее.
Мало кто умел читать и писать. Поэтому много рассказывали реальных и мифических историй. Помнили наизусть всех родственников. Кто кому кум, сват и брат.
До сих пор на юге России на свадьбу по традиции может прийти 300-400 человек родственников. Свадьба — серьезный повод собраться и подтвердить родство.
Смутные мощные бессознательные силы, которые описал психоанализ, были, видимо, мало проявлены в этих «простых отношениях», они были скованы цепями обычаев. Или, возможно, мы просто мало знаем об их действии в стародавней культуре.
Совсем иначе обстоят дела в современной культуре. Зигмунд Фрейд и его идеи захватили умы не только деятелей культуры, но и самых обычных людей. Любой образованный человек слышал что-то о психоанализе. Термин «Эдипов комплекс» не требует расшифровки. Однако, мир меняется. Люди стали жить отдельно друг от друга. В прямом и в переносном смысле. Стало обычаем для людей в европейской культуре жить в отдельной комнате, иметь собственное пространство. И первое время психологи замечали только первое следствие такого увеличения расстояния между людьми. Сотни страниц были написаны об одиночестве реальном или воображаемом.
Но, по мере развития этих тенденций в европейской культуре — во всяком случае, в той части, которую мы наблюдаем в больших городах, в отношениях людей стали проявляться мощные архаические бессознательные тенденции, которые, наконец, заметили и психологи. Мир меняется. И то, что происходит в реальных или воображаемых отношениях между людьми, становится все более удивительным даже для психоаналитиков. Роль обычая уменьшается. Казалось бы, наступает век свободы и разума? Наблюдение за поведением людей, которое делают психологи и поэты, отражает несколько более сложную картину. И отношения человека (реальные или воображаемые) с его близкими из его нуклеарной (базисной) семьей становятся все более значимыми в духовной жизни человека. Так как уменьшается роль обычая, его место занимает интуиция. Увеличивается роль инстинкта и роль индивидуального (часто стихийного) поиска своей судьбы и своего пути в отношениях с близкими, своего пути к интимности. И увеличивается количество сюжетов, сложных проекций и про межличностные отношения.
Я вспоминаю 1930-е годы, рассказ Сомерсета Моэма «Луиза». Про даму, которая не хотела разрешить дочери сепарироваться и выйти замуж. И она настолько сильно это желание воплотила в психосоматических процессах, что умерла от сердечного приступа за два часа до свадьбы дочери. Психосоматика — любимый термин психологов, который указывает на то, что психика и соматика едины, и что человек может болеть болезнями вместо того, чтобы выражать свои чувства и намерения в поведении. В рассказе «Луиза» героиня пообещала автору заранее, что «свадьбы не будет, потому что она этого не переживет!», и выполнила (бессознательно) своё обещание таким трагическим способом.
Это было очень яркое описание ревности матери к дочери. Однако этот сюжет — художественный вымысел, героиня придумана автором. А живые голоса звучат очень настойчиво и более выразительно, чем мог придумать литератор. Вот несколько цитат из разговоров, которые мне припоминаются. Имена и обстоятельства мы поставим выдуманные, но атмосферу постараемся передать точно.
«Я не хочу, чтобы мой возраст (Маше 45 лет) стал заметным, поэтому прошу ребенка моей дочери называть меня по имени, Маша, не используя слово «бабушка».
«Моя МАМА не даёт мне свободы, она заставляет меня думать так же, как она, и контролирует каждый мой шаг…» (Галина, 32 года, живет в Москве, МАМА ее живет в Хабаровске, они созваниваются примерно раз в месяц).
«Моя МАМА говорит, что не может быть спокойной, пока меня нет дома, поэтому она требует, чтобы я приходила домой не позже девяти часов вечера, поэтому я не имею возможности общаться с друзьями или (упаси Боже!) завести какой-то роман»… Моей собеседнице 40 лет, её маме — 60, и ситуация развивалась после нашего разговора не так уж и гладко. Дочка попробовала отстоять своё право на личное время и здоровье МАМЫ оказалось под угрозой. МАМА на словах согласилась с тем, что дочка может задержаться с приходом домой и остаться на корпоратив на работе. Но бессознательное пожилой женщины имело другие планы. Повысилось давление и случился инсульт. Больше Дочка не рисковала нарушать расписание)
«Я — твоя МАТЬ, и ты должен заботиться о том, чтобы мне не было одиноко. Ты — самый близкий мне человек, и никто другой кроме тебя мне не нужен!» (сыну 50 лет, МАМЕ — 72, и МАМА настаивает, чтобы сын разъехался с женой и жил с ней, невестку она терпеть не может и совсем не переносит идеи жить одной большой семьей под одной крышей).
«Ты — мой самый близкий человек, а психология учит, что надо делиться всеми своими чувствами с близкими. Я приехала к тебе в гости и делюсь тем, как я устала и как мне трудно. А ты, Дочка, говоришь, что раз я устала, то могла бы отдохнуть и поехать домой. Что с годовалым малышом она справится сама. Почему она хочет заниматься малышом и игнорирует мои чувства?!».
«Бабушка приходит в гости к замужней дочери посидеть с годовалым внучком и приносит с собой серебряную ложечку. Говорит громко внуку: «Кушай с хорошей ложечки, которую бабушка принесла. Бабушка тебя любит. А папе с МАМОЙ твоим я ложечку не оставлю. Чтобы ты, внучек, знал, что бабушка лучше за тобой ухаживает, чем МАМА» (услышав эти страстные монологи бабушки, муж потребовал, чтобы теща больше в доме не появлялась. Молодая жена — та самая Дочка — оказалась в сложном положении).
.
Две бабушки решили испытать внука на честность. Они по очереди вызывали пятилетнего внука и спрашивали: «Кого ты любишь больше — меня или вторую бабушку?». Мальчик дипломатично говорит: «Тебя, бабушка, люблю»! Вечером после ужина две бабушки при родителях и при других родственниках устроили заранее подготовленное действие. Они уличили мальчика во лжи. Каждой из бабушек говорит — мол, люблю тебя больше. Следовательно, он — врун и плохой человек. По свидетельству очевидцев, мальчик следующие два года, до школы, избегал обеих бабушек и как-то ушёл в себя. Стал малообщительным.
Я остановлю полет фантазии и попробую перейти на несколько более научный уровень, чтобы объяснить удивительные события, которые происходят сейчас между поколениями в отношениях.
Индивидуальное развитие. Психоаналитики замечают, что ребенок проходит насколько сменяющихся фаз в своих отношениях со взрослыми. Когда мальчик или девочка — совсем маленькие, они ищут родительскую фигуру. Про первые месяцы жизни аналитики чаще говорят не МАМА или ПАПА, а «родительская фигура».
Потом наступает время дифференциации. Сначала ребенок начинает конкурировать с тем, кому больше доверяет, соединяется с этим родителем и старается занять его место в отношениях с другими взрослыми. И начинает различать свой гендер.
Ребёнок начинает различать, мальчик он или девочка. («МАМА, бабушка, я — девочки, а папа, братик и дедушка — мальчики!» (С гордостью делится с МАМОЙ своими размышлениями трехлетняя Дочка).
Девочка тяготеет к МАМЕ и идентифицируется с ней, мальчик — к папе.
Потом девочка отстраняется от мамы и смотрит на папу. Начинает перенимать словечки от папы, подражать его манерам, очаровывается им. Даже просит мужскую одежду. Мальчики действуют симметрично, в своей идентификации с близким человеком. Но это менее заметно в их поведении. Эти небольшие сменяющие друг друга фазы возрастного развития (которое, как известно современной науке, определяется врожденными механизмами, а не поведением окружающих) завершаются мощными процессами ролевых выборов, Фрейд описал их как Эдипов комплекс и комплекс Электры (симметричный эдиповому комплексу).
Если не брать античную греческую мифологию, то можно просто сослаться на наблюдения за детьми… Вот небольшая домашняя сценка: девочка 4-х лет говорит папе: «Когда я вырасту, я выйду за тебя замуж!» Папа с осторожностью спрашивает: «А МАМУ куда же тогда деть, она же — моя жена?». Девочка с уверенностью сообщает Папе, что она все обдумала, что «МАМА тогда уже будет старенькая» и потому не будет стоять на пути, придуманном девочкой. Девочка не интересуется мамой и ее занятиями, девочка просто хочет занять ее место!
Мальчики бывают более конкретны. Вот сценка на даче: четырёхлетний мальчик старается устроиться на диване поближе к маме и словами и жестами заявляет: «ЭТО — МОЕ!». Демонстрируя агрессию и ревностную неприязнь в адрес папы, который показывает свою связь с МАМОЙ.
Большое счастье, что мы забываем почти все, что фантазировали, что думали и что говорили в возрасте до 5-6 лет. Психологи давно заметили, что этот период в памяти человека таков, что реальный мир и мир фантазии и мир сновидения слабо разделены. Поэтому многие действия и многие поступки очень основательно переработаны и удалены из памяти. Редко-редко взрослый вспоминает из детства короткий конкретный эпизод, который реально длился несколько секунд, был как-то связан со стрессом и врезался в память. Это чаще всего момент эмоциональной травмы. И такое устройство памяти гуманно. В другом случае нам пришлось бы не так уж просто обходиться с некоторыми своими детскими наивными идеями.
В 5 лет девочка приходит домой и говорит: «МАМА, мы в детском садике договорились с Васей, что поженимся, когда вырастем!». МАМА смеется или сердится, и не понимает, что это СЕРЬЕЗНОЕ намерение и качественно сформулированная концепция. Я вспоминаю случай, когда МАМА запрещала 6-летнему мальчику дружить с девочками, потому что «он сам станет девочкой!»
И вот после 6-7 лет опять все меняется. Девочка тяготеет к МАМЕ и старается надеть тайком ее туфли. Она рисует принцесс и хочет, чтобы ее считали принцессой. Одна моя знакомая девочка даже придумала носить корону (из бумаги) и соглашалась пойти в школу только если на ней был этот головной убор. Но она мало интересуется «принцами»! Мальчик старается подражать папе и участвовать в его занятиях, если есть такая возможность. Он играет в солдатиков или рисует жестоких инопланетных монстров. И совсем не замечает принцесс.
И снова нас ждут перемены. Наступает 12-14 лет — и опять все переворачивается. Девочка хочет переодеться мальчиком. Дружит с папой и настороженно недоверчиво относится к МАМЕ. Мальчики более связаны культурной нормой и обычаем, но им кажется интересным примерить для шутки платье сестры или поучаствовать в карнавале.
Некоторые авторы считают, что такие переворачивания есть результат не пройденной в младенчестве фазы идентификации с родителем противоположного пола. Некоторые авторы считают, что это просто естественный порядок вещей.
Параллельно проходят несколько предсказанных наукой сепарационных кризисов, в три года дети (мальчик и девочка) хотят сказать родителю НЕТ и Я САМ. В 5-6 (школьный кризис) — искать свой путь и искать НАСТОЯЩИХ РОДИТЕЛЕЙ (в этом возрасте случаются даже детские побеги из дома).
Потом — 11-14 лет. Хорошо известный пубертатный кризис. Трудный возраст. Природа побуждает ребёнка весь себя двойственно по отношению к родителям. Требовать полного понимания и поддержки моральной и материальной. И одновременно думать, что родители вообще ничего не понимают в жизни, устарели безнадежно во всем (и в философии, и в обычаях, и в чувствах, и в выборе музыки), и нужно держаться от них как можно дальше.
«Дай мне денег на модный прикид и не вмешивайся в мою жизнь вообще!»
И еще нас ждет кризис взросления, 18-20 лет, когда природа подсказывает: уйди из дома и ищи свою судьбу…
Родители также запрограммированы природой так, чтобы сопровождать эти этапы в отношениях и последовательно «отпускать» вырастающих детей.
В прошлом помогало то, что рождались в семьях (в деревнях и в городах) новые дети, и старшие становились няньками. В современном мире эти перемены более трудны для взрослых. Но сложные времена помогает пережить пример знакомых и прочитанные книги про возрастные кризисы.
И если подумать, что будет происходить в отношениях со старшими и с ровесниками, если ребёнок застрял на каком-то из этапов и если взрослый тоже зафиксирует один из этапов? Мы можем ожидать причудливые психологические композиции в отношениях. Сейчас в семьях мало детей, и привычные сложившиеся за поколения эволюции механизмы взросления и сепарации не всегда автоматически приспособлены к условиям современной жизни.
Что будет, если?.. Мы можем предположить чисто теоретически, что будут удивительные комбинации отношений, не всегда гармоничные.
Лет двадцать назад психологи, например, стали замечать, что молодые дамы, выбирая себе мужа, ждут от него не образа ОТЦА, а душевных качеств МАМЫ. Или даже более трудная композиция. По внешности он должен быть похож на папу, а по характеру и по функции в отношениях — на МАМУ!
«Муж — это тот, кто должен меня чувствовать без слов, понимать, защищать, быть самым близким человеком, с которым я могу всем поделиться, а ещё — опорой и тем, кто заботится!»… Трудно не узнать материнскую фигуру за этими надеждами и ожиданиями…и трудно мужчине этому соответствовать. Потому что он, конечно, ждет от жены того же самого (чтобы «была как МАМА!»).
А что будет, если родители в положенное природой время «не отцепятся от ребенка»? Например, в паре ребенок и МАМА мы ожидаем, что МАМА привязана к маленькому ребенку и заботится о нем, и волнуется, когда его нет рядом. Это прекрасно, если МАМА не успокоится, пока ребёнок далеко, и будет спокойна и самодостаточна, только когда он снова будет рядом, и ребёнку в этот момент всего 5 лет, и он беспомощен перед опасностями мира и в то же время полон отваги, ее беспокойство может спасти ребёнку жизнь и такая привязанность даёт ребенку чувство стабильности и опоры. А что произойдет, если маме 65 лет, а ребенку — 40? Те же самые чувства станут базой для токсических и мучительных отношений.
Антон (32 года) говорит: «Моя МАМА меня очень любит. Она не может находиться одна на даче, пока я не приехал, она сильно волнуется, если я не позвонил вовремя, она болеет, если меня нет рядом. Это очень сильная любовь ко мне!».
Но не только сепарация и автономия создают интересные композиции в отношениях.
МАМЫ ревнуют дочек, отцы конкурируют с сыновьями. Возраст часто дает преимущество в конкуренции (для мужчин) и часто создает перспективу близкого поражения (для женщин).
МАМАМ трудно видеть своих молодых дочек. В культуре, которая ориентирована на ВНЕШНЮЮ МОЛОДОСТЬ, трудно признать свою красоту и свою идентичность, если рядом — более молодая женщина. То, что мы пользуемся зеркалами, делает нам дурную услугу. МАМЫ разглядывают критично своё лицо. И видят признаки зрелости. На фоне нашей культуры, которая «культивирует» внешнюю молодость (пластические операции и другие средства помогают в этом), это соревнование предрешено. Взрослая женщина ловит признаки сексуальности у своей дочки и переживает амбивалентные чувства, она может думать позитивно в духе того, что новое поколение моей семьи растет и будет жить счастливо.
Или, наоборот, МАМА будет беспокоиться о дочке: «Ой, с ней что-то происходит ОПАСНОЕ»! «Мне самой не нравилась сексуальная жизнь с твоим отцом, и мне неприятно видеть признаки сексуальности в твоем поведении, я сделаю все, чтобы тебя остановить»… Не всегда старшая женщина словами скажет такие тексты, но действия могут быть однозначны…
И это напряжение чувств создаёт токсическую почву для комбинаций в отношениях и удивительных проекций. Сделаем большой пропуск в тематическом поле и оставим за кадром модную тему инцестуозного поведения. МАМЫ видят молодых мужчин в своих сыновьях. Отцы видят симпатичных молодых женщин в своих дочерях, обычай предписывает им сублимировать (реорганизовывать и преобразовывать) свои биологические импульсы.
Но если обычай не работает, потому что «мы — современные люди!», то что случится, если инстинкт начинает проявлять себя в первичном виде, и взрослый человек, мужчина или женщина, остаётся один на один с своими мыслями и чувствами, и один Бог знает, какие мысли и выводы приходят им в голову?..
Но мы реально оставим в стороне эту сложную тему. И предложим вниманию читателя более актуальную и, конечно, более странную тему — тему борьбы за признание, за поддержку и за место под солнцем.
Когда-то давно в глухих районах восточной Европы был обычай. Младшую дочку не выдавали замуж. Она оставалась в домах с родителями и потом наследовала их дом. У нее была особая функция и в отношении стареющих родителей, и в отношении своих родственников – семей своих братьев и сестер. Родителям она помогала по хозяйству. А в отношении родственников функция была другая. Ее старшая родственница, у которой часто бывала такая же судьба, передавала ей свое знание. Чаще всего БАБУШКА, или ТЕТКА, передавала свои знания ЦЕЛИТЕЛЬСТВА. И так в РОДУ появлялась новая ведунья, которая лечила всю большую семью.
Сейчас ситуация развивается динамично. В больших городах часто МАМА говорит дочке: «Ты должна меня защищать от старости, я боюсь своего возраста. Я, как атеист, ничего не вижу впереди. И потому постараюсь привязать тебя к себе. Стать для тебя дочкой, а ты мне будь МАМОЙ!». И такое предложение создает много вариантов напряжения в семье.
Или наоборот. Дочка 30-ти лет с внучкой 10-ти лет не ужилась с мужем. Она возвращается в дом к МАМЕ. Она говорит МАМЕ: «Продай свою научную библиотеку и переселяйся в маленькую комнату, нас тут трое теперь (ты — старая, я — молодая, плюс — моя дочурка), и я имею право на свои квадратные метры, потеснишься! Ты же старая и это для своей кафедры ты — великий учёный. А для меня ты — просто бабушка, которая должна тихо сидеть в уголочке и воспитывать внучку».
Странная история, и в ней я вижу не только отражение квартирного дефицита, тут важнейший инстинкт собственности начинает работать на том месте, где отменён обычай почтительности к старшим.
Я видела документальный фильм про жизнь волчьей семьи. Исследователи аккуратно 2 года снимали на скрытую камеру волчью нору, обнаружились интересные сюжеты. Первое лето старая волчица заботливо воспитывала своих волчат. Потом звери разошлись и собрались в стаю на зимнюю охоту. Зато весной около норы встретились две волчицы. МАМА и дочка. Дочка пришла устаиваться в родное гнездо. «Я тут родилась и тут хочу жить, — открыто показывала она. Место хорошее!». Но старшая волчица однозначно дала понять, что без драки нору не уступит: «Рой сама себе свой домик!» — так она словами могла бы сказать своей дочке. В видеофильме все в этих отношениях было передано не словами, а вполне материальными средствами. Старая волчица успешно, с помощью зубов, прогнала молодую прочь.
Однако, вернёмся к людям. В мире людей много интересного.
С точки зрения системного подхода, между поколениями есть некоторая ожидаемая система ОТНОШЕНИЙ. Например, мы ожидаем, что родители могут поддерживать детей и продвигать их, а дети могут с благодарностью принимать поддержку и в свою очередь помогать престарелым родителям. Так передается эстафета поколений. То есть, дети, родители и внуки — это заведомо не симметричные отношения. И есть логика построения таких отношений.
Но я как практик часто наблюдаю удивительные картины, в которых реально такая логика нарушается! Например, бабушки стремятся изолировать (игнорировать) своих дочерей в отношениях со своими внуками.
Бабушка приезжает в гости к дочке, ее цель — общаться с внуком. Бабушка критически смотрит на свою дочку и забывает, что эта молодая женщина – ее дочка! Она видит только «мать своего внука», то есть чисто объект («функцию!»). И она говорит: «Ты должна быть хорошей матерью для ребёнка!». Бабушка забывает, что молодая женщина — ее ДОЧЬ, и что она СОХРАНЯЕТ свои ожидания поддержки и помощи, как дочка к своей МАМЕ. МАМА забывает, что перед ней её ребёнок и старается воспитывать внука ЧЕРЕЗ руки и тело своей дочери. Используя дочку как перчатку, надетую на свою руку.
Я помню одну старую историю, в которой молодая женщина получила серьёзную моральную травму в очень необычной ситуации. Травма была сильной, и след ее сохранялся в форме приступов тревоги в течение года.
Ситуация была в следующем. Таня (20 лет) первый раз беременна. МАМА говорит: «Все у тебя будет хорошо, в нашем роду все женщины рожали легко». А у Тани — сильный токсикоз, и врачи кладут ее в больницу. МАМА говорит дочке: «Вот даже не знаю, в нашей семье все переносили беременность легко, а ты какая-то странная». Намекая, видимо, что Таня не принадлежит их РОДУ. И для Тани это сообщение — никак не поддержка, а скорее — угроза, которая порождает тревогу.
Наступает момент родов, и врачи стараются делать то, что им положено. Есть сложности с врачебной точки зрения. Таню кладут в больницу. Таня никогда не лежала в больнице и не делала операций. Врач говорит: «Срочно делаем кесарево. С ребёнком всё будет хорошо!». МАМА — рядом с дочкой. Дочка ждет от неё поддержки. МАМА говорит: «С ребёнком все будет хорошо!». И Таню срочно везут на операцию и делают наркоз. Никто из присутствующих не обращает внимание на то, что Таня боится предстоящей операции, как самый обыкновенный ЧЕЛОВЕК.
Бессознательное Тани понимает, что в ситуации операции точно ЕЕ жизнью никто не интересовался. К сожалению, Таня интересовалась историей Древнего Мира, а в древнем Риме кесарево сечение означало смерть матери ради жизни ребёнка. Не очень позитивные перспективы… Вот и пообщались МАМА с дочкой.
Дочка ожидает, что МАМА, как тигрица, за дочку или сына грудью встает всегда и помогает своему ребёнку. Скрытые конфликты и напряжения в отношениях обостряются при беременности.
Завершая тему — вот ещё несколько штрихов про семейную жизнь.
Свекровь своему сыну- МАМА и теща своей дочери — МАМА. Сверовь приезжает «к матери своего внука». Она будет интересоваться внуком!.. Свекровь «прилипает» к внуку.
МАМА приходит к дочке: «Дочка, чем я тебе могла бы помочь с твоим ребенком?». Такая ожидаемая композиция отношений. Даже в этом случае она не симметрична.
И многообразие отношений делает нас почти детьми, которые заново сочиняют мир. Хочется опоры и порядка. И так часто на консультациях как психолог я говорю своим клиентам: давайте представим себе, что мы живем в мире традиционном и упорядоченном, как бы тогда вы хотели, чтобы складывались отношения?.. Конечно, мы понимаем, что это — метафора, и жизнь предков была не слишком радужной, но как часто бывают сладкие мечты о деревенских идиллиях утешительны! Как придворные дамы в крестьянских костюмах на полотнах художника Венецианова.
2019