Анна Туманова
О ПРИМЕНИМОСТИ НАВЫКОВ ПСИХОЛОГА-КОНСУЛЬТАНТА
В ГЕШТАЛЬТ-ТЕРАПИИ
«Подойди ко мне поближе, чтобы лучше слышать…»
(К.Никольский, «Музыкант», песня)
В гештальт-терапию приходят по-разному. Кто-то со студенческой скамьи или для обретения новой специальности, кто-то в поисках ответов на вопросы своей жизни, кто-то — из других направлений психологии. Я — из последних. И самым сложным в этом переходе для меня оказалось освоение языка гештальт-терапевта. Мозг упорно предлагал привычные устоявшиеся формулировки и формы поведения. Меня так и тянуло — перефразировать и развить мысль собеседника! Но акцент на усиление собственной активности клиента диктовал совсем другие действия. И вопрос «какие у Вас идеи по этому поводу?» оказывал удивительное воздействие и приводил к ошеломляющим осознаваниям у клиента. Или вот еще пример. Однажды, в начале своего пути к гештальт-терапии, обсуждая на супервизии работу с депрессивной клиенткой, я не смогла ответить на вопрос коллеги о том, как эта женщина устанавливает контакт. Дело в том, что в начале сессии я настолько была занята «созданием безопасной обстановки» и «действиями по установлению контакта» с клиенткой, что не обратила внимание на ее собственную активность.
Навыки психологического консультирования[1], обучению которым традиционно уделяется большое время и внимание во время профессиональной подготовки практических психологов, полезны сами по себе во многих ситуациях практической коммуникации. Однако они не всегда вписываются в концепцию действий терапевта, практикующего гештальт—терапию[2]. И это очень интересно: получается, что некоторые тактики и техники, которые относятся к распространенным навыкам психологического консультирования — это не просто универсальные общечеловеческие навыки коммуникации, а часть практики реализации конкретной терапевтической концепции.
В отношении навыков психолога-практика можно сделать две разные фокусировки. Первая фокусировка — это навыки психолога как форма практического действия. Если этих навыков нет, то психологу просто «нечем» работать. Например, психолог-консультант считает, что ему по ходу разговора надо повторить фразу человека, а он просто не в состоянии это сделать (клиент говорит, что «видел птичку», а психолог повторяет – «слышал соловья»). Навыки-действия примерно одинаковы для всех практических школ коммуникации, и входят в набор профессиональных компетенций психотерапевта любой школы. Умение слушать и слышать, перефразировать, прояснять ситуацию, отражать словами чувства клиента и свои — всем этим и многими другими навыками обязан владеть психолог любого направления, чтобы использовать их во благо клиента в рамках исповедуемой психотерапевтом концепции.
Вторая фокусировка в отношении навыков терапевта относится к области разделяемых концепций. Это, так называемые, «всем понятные» идеи. К этой группе можно отнести любые утверждения, кажущиеся практику настолько очевидными, что когда знакомые слова произносятся в его присутствии, задать себе вопрос о сути стоящих за терминами явлений просто не приходит слушателю на ум. Сюда можно отнести, например, постулаты: «быть присутствующим», «установить безопасность», «безоценочность»… Сами по себе, они – «обо всем и … ни о чем». Суть явлений, которые стоят за термином, а именно — как феноменологически понимает и реализует терапевт эти идеи, ускользает. Если психолог говорит: «я обеспечил безопасность в начале сессии», то слушателю абсолютно не известно, что фактически он там, во время сессии, делал. Может быть, терапевт говорил шепотом, чтобы было безопасно? Или он укутывал пледом клиента? Или не спрашивал его о травме, чтобы не расстроить?.. Может быть, он не собирал анамнез, или не спрашивал о возрасте, чтобы человек не рассердился? Несомненно, «безопасность» — одно из условий терапевтической работы. Вопрос в том, ЧЕМ ее создавать, какими инструментами? Для кого-то безопасность — в ласковом голосе, а для другого — в нейтральной позиции. И так можно раздумывать о многих других тезисах.
Я много размышляла о применимости в практике гештальт-терапии навыка «перефразирование и развитие мыслей собеседника». Действительно, есть случаи, когда это действие оправдано. Допустим, клиенту сложно о чем-то рассказать (например, в кризисе), терапевт слушает клиента, догадывается о том, что сейчас важно для клиента, и по своей инициативе развивает его мысль, продолжает фразу за него, и человек слышит слова терапевта и вздыхает с облегчением. В этом случае навык специалиста «работает» на создание безопасности, т.к. клиент понимает, что здесь можно говорить даже о самых трудных (кажущихся стыдными) моментах и переживаниях.
Однако совсем другую картину мы обнаружим, если разговор проводится в обычной, не стрессовой ситуации. В гештальт-терапии, поскольку ее концепция состоит в поддержке Self клиента и поддержке его активности, гештальт-терапевту, наоборот, полезно сделать так, чтобы человек сам назвал словами свое переживание. И именно процедура поиска собственных слов клиентом будет терапевтичной, поможет осознаванию. Гештальттерапевт не должен быть «слишком проницательным». В противном случае, если терапевт называет что-то за клиента, продолжает его мысль и предлагает свою гипотезу, то получается, что он как-будто отказывает человеку в праве на собственную гипотезу и собственную активность. Терапевт как бы забирает Эго клиента к себе. И человек будет чувствовать себя смущенным, отрицаемым, потому что вместо него другой человек сформулировал его мысли. Или, наоборот, чувствовать избыточную привязаннсоть к такой важной фигуре, которая лучше него самого формулирует его мысли. В таком контексте, использование техники перефразирования позволяет захватить власть над клиентом и способствует установлению зависимых отношений. В этом плане, навыки партнерской беседы являются способом родительского захвата внимания и решают задачу, связанную с понимающим диалогом родителя с ребенком, абсолютно проваливая при этом задачу встречи равного с равным.
Говоря о навыках, очень легко стать заложниками общих фраз. Иногда такие общие формулировки бывают удобны, например, в написании статей. Один человек пишет, а другому человеку, имеющему абсолютно отличные от автора идеи, кажется, что он его понимает. Этот феномен можно проиллюстрировать через модель логических (нейрологических) уровней Бейтсона-Дилтса[3].
Предположим, на уровне поведения один человек чешет свой нос, а второй — потирает ладони, причем, делать они это могут в разное время и разных местах (окружение). При переводе события на следующий уровень мы уже можем сказать, что каждый из них что-то делает со своим телом. На уровне ценностей — оба человека получают удовольствие. Если подняться еще выше, то каждый из них — в контакте с собой. И то, что эти люди выполняют разные действия, вообще не будет заметно.
Этот прием уместен и используется в переговорной практике. Если не очень получается договориться, надо выходить на другой уровень, вверх или вниз, и всегда можно найти ступень, где есть совпадение. Однако высокие логические уровни не подходят, если у собеседников есть задача разобраться в сути происходящего. Поэтому сейчас я стараюсь быть конкретной, насколько могу.
Вопрос о том, что такое навыки в гештальт-терапии, настолько серьезный, что Европейской Ассоциацией Гештальт-терапии (ЕАГТ) в 2010 году был начат проект по разработке Профессиональных компетенций и стандартов качества ЕАГТ «Специфические компетенции гештальт-терапевтов».
Е.Петрова предлагает различать словесные (выбор слов, вербальные) навыки ведения беседы, структурные навыки ведения диалога (построение диалога, владение речью) и телесно-регуляторные навыки поведения в диалоге (осознавание и выбор способа предъявления своего тела, позы, движений). Но, в первую очередь, она отмечает навык саморегуляции. По сути, для гештальт-терапевта базовым является навык постоянного осознавания себя в телесном и в вербальном плане, и произвольность (активность) выбора и предъявления себя и предъявление конфигурации и знаков отношений в пространстве с другим. Гештальт-терапевт предполагает, что клиент слышит и видит терапевта, и что часть действий и реакций клиента обусловлены реакцией на поведение терапевта в ситуации.
Рассмотрим применимость навыков в психологическом консультировании и в гештальт-терапии на примере. Клиентка, назовем ее Лиза, обратилась по поводу трудностей в установлении отношений со значимыми людьми. Сегодня у нее болит спина, и девушка в какой-то момент начинает сползать по креслу. Предупредила, сползала-сползала и села на пол. Возникла такая диспозиция: клиентка на полу, терапевт в кресле. В психологическом консультировании, где одна из основных задач — «создать безопасное пространство, в котором клиент мог бы выразить себя наиболее полно», используются техники партнерской беседы, и в том числе такая идея, как «глаза собеседников должны быть на одном уровне», адекватным действием психолога стало бы сесть рядом с клиенткой на пол и продолжить разговор. В гештальт-терапии, исходя из концепции повышения уровня осознанности «здесь и сейчас» и восстановления способности к творческой активности человека, терапевт мог бы проанализировать вместе с клиенткой возникшую конфигурацию и предложить своей собеседнице исследовать актуальную ситуацию. Этому помогли бы несколько вопросов: как она себя сейчас переживает в новой ситуации? замечает ли она изменение диспозиции? как себя ощущает и что именно ощущает и переживает телесно и эмоционально при таком взаимном расположении? напоминает ли ей эта композиция какую-нибудь ситуацию из жизни? что хочется телесно сделать прямо сейчас? и т.п. Возможно, используя такие фокусировки внимания клиента, терапевт и клиент нашли бы путь к важным осознаваниям. То есть методология применения гештальтподхода в практике терапии предлагает понимать эту ситуацию как естественный эксперимент, создающий условия для нового опыта.
Получается, что для того, чтобы навыки коммуникации и навыки поведения оставались инструментом и использовались адекватно в соответствии с концепцией терапевта и уместно в ситуации, гештальт-терапевту все время нужно осознавать себя и «постоянно свежим глазом» регистрировать, что сейчас происходит. И осознанно относиться к выбору того, что и для чего он собирается делать в данный момент. Причем, осознавать, по возможности, на уровне действий.
В завершение своего короткого эссе я приглашаю читателя к дискуссии. И вот вопрос, к которому я хочу привлечь Ваше внимание: ЧТО происходит с терапевтом в тот момент, когда ему хочется что-то сделать автоматически, и это что-то исходит из навыков («так учили»)? Может быть, он опирается на персональный или социальный опыт? Или это его реакция на клиента, контрперенос? А может быть, чувствительность к полю?..
Я благодарна всем своим учителям, с чьей помощью удалось освоить навыки-действия. Теперь на первый план выходит возможность свободного и осознанного использования этих навыков в работе с клиентом в целях поддержки Self клиента и поддержки его активности.
От всей души благодарю Е. Петрову за живой и познавательный диалог на обозначенную тему, а также С. Иванова за внимательное прочтение и дополнительные пожелания к материалу, которые я постаралась учесть.
[1]1 «Суть психологического консультирования состоит в том, чтобы помочь человеку в раскрытии своего собственного внутреннего потенциала.»
«Основные задачи консультанта: стараться наиболее глубоко понять другого человека, создать безопасное пространство, в котором клиент мог бы выразить себя наиболее полно, понять себя, осознать, в чем он нуждается, что мешает ему жить в согласии с самим собой, и определить, как, находясь в своей актуальной жизненной ситуации, он может позаботиться о себе» (Мастерство психологического консультирования под ред. А. А. Бадхена, А. М. Родиной, СПб 2002 г., стр. 7 и 11)
[2]«Гештальт-терапия добивается, прежде всего, стимулирования осознавания мышления и чувствования здесь и сейчас при любых обстоятельствах. Терапия стала моделью для спонтанного выражения и личной ответственности за свое собственное поведение, мышление или чувствование.» (Харм Сименс «Практическое руководство для гештальт-терапевтов», СПб 2008 г., стр. 14)
«Гештальт-терапия выдвигает на первый план осознание того, что происходит в настоящий момент на разных неразрывно связанных между собой уровнях: телесном, эмоциональном и интеллектуальном. … Гештальт-терапия — это анализ процесса существования самого себя и своего присутствия в мире, анализ, способствующий созданию гибких и адекватных форм сознания и поведения, и порождающий творческую ответственность.» (Жан-Мари Робин «Гештальт-терапия»)
[3] Дилтс Р. Изменение убеждений с помощью НЛП. М., 1997 г.
Анна Туманова (Санкт—Петербург) – психолог (СПбГУ), гештальттерапевт, коучер, разработчик и ведущая обучающих программ; тренер и учебный терапевт ИИГТ.
Телефон: +7 (950) 010 08 60, e-mail: atum@yandex.ru